愛永々
- А что станем делать, когда приедем? - спросила Роза. - Что делают маленькие мышки, когда приезжают?..
Елена, лёжа поперёк кровати, потянулась за сигаретами.
- Сначала, - сказала она, - сдадим вещи в камеру хранения. А потом мы свободны. Утро раннее, и, естественно, светит солнце. Тепло! Мы идем куда-нибудь и пьём, не торопясь, кофе. Потом выбираем приятного вида улицу и начинаем искать отель.
- Маленький, - добавила Роза. - А разговаривать с ними в отеле будешь ты. Разговаривает мышка большая.
- Да. Я закажу комнату, на всякий случай только на две ночи, тогда, если захотим, мы сможем переехать в другое место. Потом сходим за нашими чемоданами. Пожалуй, придется поехать в отель на такси.
- А что станем делать потом?
- Купим фрукты. Цветы и кучу фруктов, они почти ничего не стоят.
Роза сказала:
- И чтобы апельсины рвать самим. Мы забыли это сделать вчера, когда ездили в Индию. Вообще-то там было слишком жарко. В следующий раз - мой черед выбирать страну. Выбирать будет маленькая мышка.
Елена зевнула и притянула пепельницу к себе. Затем спросила:
- А когда поедем всерьез?
Роза, не ответив, рассмеялась.
- Нет, смотри на меня. Когда поедем всерьез?
- Когда-нибудь... Времени у нас навалом.
- Ты так думаешь? Тебе уже за тридцать, а ты никуда не ездила. Я хочу, чтобы в своё первое путешествие ты отправилась со мной. Хочу показать тебе города и природ, научить тебя смотреть по-новому и рисковать, справляясь в таких местах, которые ты совсем не знаешь, хочу вселить в тебя жизнь, понимаешь?
- Что ты имеешь в виду: наполнить меня...
далее- Не хочу, чтобы ты была автоматом, который отправляется в свой банк и снова домой к маме, и опять в свой банк и снова домой, и делает и думает только то, что привыкла делать и думать... Ты недостаточно любопытна. Хочу, чтобы ты пробудилась!
Роза лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и ничего не говорила.
Елена продолжала:
- Разумеется, это из-за твоей мамы. Но неужели это катастрофа, если она побудет без тебя один месяц, несколько недель? Подумай...
- Не скандаль со мной, - ответила Роза. - Ты ведь знаешь, что из этого ничего не выйдет. Просто ничего не выйдет, и я тебе это уже говорила!
- O`kay! - сказала Елена. - Ничего не выйдет, говорить об этом нельзя. Запретная тема... - Она включила радио и начала тихонько насвистывать в такт музыке. Роза откинула одеяло и встала.
- Ты что, пойдешь домой?
- Да. Уже двенадцатый час.
Комната Елены была большой и очень пустой, мебель ей не нравилась. На стенах - ничего, вокруг никакого следа всевозможных вещиц, которые постепенно накапливаются в доме, никаких скатёрок и подушечек, одна лишь холодная комната с штабелями книг и кучами бумаг, лежавших большей частью на полу. Телефон стоял также на полу, словно Елена только что переехала.
Вначале Роза восхищалась отпечатком легкой беспечности, отличавшей эту комнату, позднее же это казалось ей своего рода раздражающим кокетством, комната эта выглядела какой-то беззастенчивой. Роза восклицала:
- Но почему ты все кладёшь на пол?! и почему так неаккуратно натягиваешь чулки, что то и дело спускаются петли! Говорила я тебя, что не надо так натягивать чулки, - возмущалась Роза.
- Вызвать такси?
- Нет. Я пойду.
- А я думала, мы попьём чайку. Идет дождь. У маленькой мышки нет дождевика. Надень мой!
- Хорошо и так, я ничего не хочу.
- Тогда до завтра. Придёшь завтра?
- Не знаю, что будет завтра, - ответила Роза. - Я не знаю, что будет завтра, может, я позвоню.
Елена завела свои часы, тёмные волосы упали ей на лицо.
- O`kay, - ответила она, - поступай как знаешь!
Она пришла домой и как можно осторожней открыла дверь... очень медленно, затем вытащила ключ и молча застыла в тёмной прихожей. Однажды она встретила папу на лестнице, он снял ботинки и держал их в руке. Но это ему нисколько не помогло; во всяком случае, он сбил несколько вешалок, он всегда сбивал их, когда пытался не шуметь. Вообще-то он прекрасно знал, что мама не спит.
Они отдали его одежду Армии Спасения. Это было уже давным-давно.
Замок снова щёлкнул. Она уронила плащ на пол, сняла ботинки и беззвучно поставила их на место.
- Роза, милая, - сказала мама. - Я приготовила тебе немного еды на кухне. - Приятно провела время?
- Очень приятно. Но тебе на самом деле не надо было... Я разбудила тебя?
- Нет, нет, абсолютно нет!
Широко раскрытыми глазами Роза смотрела в тёплую темень спальни.
- У тебя, надеюсь, ничего не болит?
- Да нет, мне так хорошо! Я довольно долго читала. Эта Маргарет Миллер замечательна.
Психологична, ну, ты понимаешь... не одни только убийства и розыск преступников... Очень весело! Ты убедишься. Как по-твоему, я смогу почитать ещё что-нибудь из её книг?
- Да, я принесу тебе, - обещала Роза и пошла на кухню.
Она зажгла лампу и посмотрела на бутерброды. Колбаса, сыр джем и еще сигареты.
И ваза с цветами. Она села к столу, охоты читать у неё не было. "Я раздобуду много книг Миллер. В понедельник после работы. Завира я пойду и возьму билеты на этот фильм. Или же я останусь дома на весь вечер. Она не спрашивает, с кем я была, она уже давно не спрашивала. Я устала. Я жутко устала. Мне плохо..." Поставив бутерброды в холодильник, она погасила свет.
Мама молчала, пока дочь раздевалась и ложилась спать, только тогда она как обычно сказала:
- Спокойной ночи, моя любимая!
И Роза ответила:
- Спокойной ночи, дорогая!
Так они говорили друг другу всегда.
Было воскресенье. Мама заплетала свои седые волосы в две маленькие косички, которые закручивала на затылке. Она сидела очень прямо.
Книга была прислонена к кофеварке, а переворачивая страницу, она всякий раз для верности укрепляла её шпилькой. Шпильки она держала, как обычно, во рту, в старом, жестоко изборождённом морщинами рту.
Она никогда не накидывала халата, а сразу же, немного отдохнув от возни с корсетом и чулками, одевалась и заканчивала свой туалет. приводя в порядок волосы.
Роза обычно говорила:
- В молодости мама могла сидеть на своих волосах. И это по-прежнему самое красивое, что я видела.
А Елена отвечала:
- Я знаю. У неё всё - самое красивое, что ты когда-либо видела. Великолепно! Все, то у неё есть и что она делает и говорит - великолепно!
А Роза ответила:
- Ты ревнива! Ты несправедлива! Она делает абсолютно всё, чтобы я чувствовала себя свободной.
- Странно, - протяжно повторяла Елена, - пожалуй, странно, что ты себя свободной не чувствуешь. И это очень огорчительно для нас. Вначале Елена приходила к ним домой, к чаю, на обед. Они могла все втроем пойти в кино, и Елена, взяв маму под руку крепко держала её.
- Я чувствую себя так уверенно, - говорила мама и смеялась. - Ты тащишь меня на буксире, словно настоящий здоровенны мужчина! - А вечером она повторяла: - Как приятно, что у тебя появился такой хороший друг. Надёжный человек, о котором знаешь, чего от него ожидать.
Теперь Елена у них давным-давно не появлялась. Пока мама, уложив волосы, отдыхала, она спросила, словно невзначай, ни к кому не обращаясь, как поживает Елена.
- Хорошо - ответила Роза. - Как раз сейчас она очень занята в газете.
Мама вернулась назад к кровати, завернулась в одеяло и открыла большой географический атлас.
- Милая Роза, - сказала она, - теперь я их снова где-то забыла, думаю, они в ванной.
Роза пошла за её очками, и мама сказала:
- Ты ангел. Мне бы повесить их вокруг шеи на ленте, но это придает такой глупый вид.
И прислонив атлас к коленям, начала читать; сегодня это была Америка.
Вскоре было уже совсем поздно для великого путешествия мамы. Оно было запланировано двадцать лет тому назад, нет, гораздо раньше, с самого начала - в дни раннего детства Розы, когда делались заверения и давались обещания, а детали их, подкрепляемые пылкими объятиями, обсуждались в детской. "Я возьму тебя с собой, украду тебя у папы, мы поедем в джунгли или на Средиземное море... Я построю тебе замок, где ты станешь королевой". И они рассказывали друг другу, каким будет этот замок и снаружи, и внутри, они по очереди собирались оформить каждую комнату, но тронный зал обставляли вместе.
Время от времени вопрос о путешествии поднимался снова. Меж тем годы шли, но ведь столько всего так никогда и не сбывается! А кроме того, ведь был еще папа.
Роза, стоявшая у окна, не оборачиваясь, спросила:
Куда бы ты поехала, если бы могла выбирать?
- Возможно, в Гафсу.
- В Гафсу? А где она находится?
- В Северной Африке. Место, которое называется Гафса.
- Но, милая мама, почему именно туда?
Мама засмеялась своим собственным таинственным смехом, который, скорее всего, напоминал лишь забавное хихиканье.
- Гафса звучит приятно на слух, а точно - сама не знаю. Просто пришло мне в голову!
- Но ты в самом деле хочешь поехать туда?
- Незачем делать такой печальный вид, - ответила мама, - мне не нужно никуда ехать.
- Но ты, верно, думаешь, что это все же было бы интересно.
Конечно. Конечно, это было бы интересно. Роза сжала губы. Она не видела ни безлюдную воскресную улицу, ни их комнату. Она видела лишь то суматошное время, когда мама внезапно не пожелала больше распоряжаться и брать на себя ответственность.
Казалось, будто все на свете пошло ко дну, не за что держаться. Мама просто отступила; она не хотела ни принимать решения, ни давать советы, а если ее к этому вынуждали, сжимала губы и выходила из комнаты.
- Тебе лучше знать, - говорила она.
Или:
- Этого не знаешь наверняка...
Или вообще, ничего не говоря, меняла тему разговора. Это было похоже на неё.
- Это пугает меня, - однажды вечером сказала Роза, а Елена, пожав плечами, ответила:
- Естественно. Ясно, ты напугана. Она всю жизнь только и говорила вам, что вы должны делать, и любить, и хотеть, и устраивала всё для вас так, что вы ни шага самостоятельно ступить не могли, ни одна собственная мысль вам в голову не приходила. А потом вдруг она становится старой, а твой папа умирает. И она выпускает бразды правления из рук. Ты что не понимаешь? А теперь - твой черед. Это своего рода смена караула, и она абсолютна права. Такое случается всё время, это неизбежно.
Она какое-то время разглядывала узенькое, неопределенное лицо Розы с боязливым ртом, а потом грубо подытожила:
- Попытайся уяснить себе, что твоя королева больше на в силах править, - и более мягко добавила: - Поди сюда! Нечего вешать нос, я хочу, чтобы ты была свободна и держала нос по ветру. Хоть ненадолго забудь её.
И Роза, отпрянув отрезала:
- Теперь, верно, королевой должна стать ты, не так ли, а?
- Боже мой! - произнесла Елена. - Эти старые дочки со своими маменьками. Никогда мне от них не отделаться. Это безнадежно.
Роза заплакала, и её утешили.
Она очень боялась, когда Елена впервые пришла к ним. Но с самого начала всё шло хорошо, Елена сумела сделать маму весёлой, даже игривой, ей удалось заставить её рассказывать о своей жизни совершенно по-новому. Все вместе они много смеялись. Роза хохотала, она дух перевести не могла от колоссального облегчения и благодарности. Да и потом, когда Елена приходила, мама продолжала вспоминать о давным-давно минувших событиях, но вовсе не о тех историях, которые её дочь слышала столько раз.
То, что она рассказывала, внезапно обрело краски, все её встречи и странствия, её разочарования и удачи в работе и любви стали убедительными и очень живыми. Это Елена придала им жизнь,
Елена, что нашла подход к маме, развлекая её с несколько небрежно улыбкой, означавшей взаимное понимание. Елена была волшебницей, умевшей извлекать что угодно из своей шляпы. Если только хотела. Но теперь она убрала свою шляпу на полку и больше не приходила.
- Лучше мне держаться подальше, - сказала Елена. - Что она, собственно говоря, знает?
- Ничего. Она ничего не знает о подобных вещах. Но она разочарована тем, что ты больше не приходишь.
Елена, пожав плечами, ответила, что весь её запас исчерпан, и она не любит повторяться. А когда она была у них в последний раз, всё получилось как-то нелепо. Роза знала, что произошло.
Они сидели на диване и смотрели телевизор, а когда экран погас, продолжали сидеть рядом друг с другом. И внезапно тишина стала чересчур напряженной. Ничего общего с передачей она не имела, то был совершенно безликий репортаж о болотных птицах.
Елена выпрямилась, а её рука за маминой спиной ощупью искала руку Розы. Роза отпрянула. Тогда Елена положила руку на мамино плечо.
- Птицы, - медленно сказала она, - огромное болото, куда никто не приходит, миля за милей вода, и тростник, и птицы, о которых мы ничего не знаем и которые ничего общего с нами не имеют. Разве это не странно?!
Мама сидела очень тихо. Потом поднялась и сказала:
- Знаешь, ты какая-то наэлектризованная. Руки у тебя - электрические. И засмеялась на свой лад - захихикала. Роза, почувствовав, что покраснела, разглядывала их обеих: Елену, откинувшуюся с улыбкой на спинку дивана, и маму, которая, стоя, смотрела на Елену через плечо. Собственно говоря, ничего не произошло, вообще ничего, лишь взаимный интерес стал слишком сильным и напряженным... Елена сразу же после этого ушла.
"Я должна подарить маме это путешествие. Я должна спешить, вскоре времени на это не будет. Я должна найти одно единственное место, самое лучшее место, вселяющее как покой, так и восхищение, место, достаточно далекое, чтобы быть настоящим путешествием, но не слишком отдаленное, на случай, если она заболеет. Мне надо вовремя забронировать отели и попытаться получить отпуск в банке. Там не должно быть слишком жарко, надо разузнать про климат. Ехать поездом очень напряжённо, самолёт опасен для старых людей, у них может быть плохо с сердцем при посадке. Если посадка будет слишком жёсткая..."
- Елена, ты бывала в таком месте, которое называется Гафса?
- Боже упаси! Что это за место? Она хочет туда?
- Она и сама не знает... Она что-то сказала о каком-то месте в Северной Африке, которое называется Гафса.
- Бедная маленькая мышка, - пожалела Розу Елена, - неужели ты ждёшь, чтоб я спланировала ваш путешествие? Я, наверное, испугаю тебя? Я просила стипендию на поездку и теперь, похоже, получу её.
Она, не отрывая взгляда, смотрела на Розу, и наконец произнесла:
- Твоё лицо сжимается. Ничто не может сделать его таким маленьким и серым, как необходимость выбирать и принимать решения.
- Но у нас ведь есть время, масса времени, - пробормотала Роза.
Елена ответила:
- Не будь так уверена... Затем она легко и беззаботно заговорила о совершенно других вещах, она как бы спряталась от опасности и отрешилась от неё, передав своей подруге.
Странный подарок!
В тот день, в весенне-зимнее воскресенье, мама читала лёжа, как бы путешествуя вдоль берега Южной Америки.
- Флориана полис, - читала она. - Рио-Гранде, Сан-Педро, Монтевидео. Там течёт река Рио де Плата... Сант-Антонио... - она шептала эти названия.
- Послушай-ка, - сказала Роза. - Что ты знаешь об этих местах? Ничего! Вообще ничего! Неужели у тебя нет ни малейшего желания почитать о них, узнать побольше? Почему ты никогда не читаешь описания путешествий? Всё время тратишь лишь на книги о всяких убийствах.
В голосе её звучала злоба, и она сама слышала это.
- Право, не знаю, - ответила мама. - Там такие красивые названия... Возможно, мне нравится лишь думать о том, как выглядят эти места... И ещё книги об убийствах... Знаешь, они так успокаивают. И мне интересно, когда я пытаюсь вычислить убийцу, прежде, чем сам автор раскроет свои карты.
- Хихикнув, она добавила: - Правда, иногда я заглядываю в конец книги. Невероятно, сколько хлопот они причиняют себе, чтобы одурачить читателя. Большей частью очень интересно. Но я знаю, куда я хочу. В Гафсу можно было бы поехать.
И словно вздымающее свои волны море, нахлынула на неё любовь к маме, совершенно беспомощной. Она сказала.
- Мы поедем! Поедем куда-нибудь! Поедем сейчас! Но ты теперь абсолютно уверена, что хочешь именно в Гафсу?
Мама сняла очки и улыбнулась.
- Роза, - сказала она, - ты не должна так печалиться. Иди сюда! Тебя бросили в одну-одинёшеньку в лесу?
Они разыграли свою обычную игру. Она как можно ближе прижалась лицом к маминой шее.
- Да, меня бросили в лесу.
- А кто-то найдёт тебя?
- Да, кто-то найдёт меня.
И всё время мамины руки ласкали её затылок. Внезапно прикосновения этих рук стали невыносимы, вспыхнув, она вырвалась, но не произнесла ни слова. Мама снова взяла географический атлас и слегка повернулась к стене.
В два часа дня они поели: на обед была воскресная курица с овощами.
Она опустилась к телефонной будке и позвонила.
- Можно прийти?
- Ну, приходи! Только предупреждаю, я не в настроении. Ты знаешь, я ненавижу воскресенья! Каждый раз, когда Роза входила в эту голую серьёзную комнату, её била дрожь ожидания, беспокойства, казалось, она рискнула ступить на ничейную землю, где можно ожидать чего угодно. В комнате никого не было.
- Привет! - поздоровалась Елена, стоя в дверях кухни, в пуках она держала два стакана. - По-моему, спиртное понадобится. Почему ты в плаще? Тебе холодно?
- Здесь чуточку холодно. Я сниму его позднее. - Роза взяла стакан и села.
- Ну, маленькая мышка подумала?
- О чём ты?
- О, ни о чём, - ответила Елена. - За великое путешествие!
Роза выпила, не произнеся ни слова.
- Когда ты так сидишь, - продолжала Елена, - на самом краю стула и в плаще, ты похожа на пассажирку или даже багаж на железнодорожной станции. Когда отходит поезд? Или вы летите?
Она кинулась на кровать и закрыла глаза.
- Воскресенья, - сказала она. - Ненавижу их. Есть у тебя сигареты?
Роза бросила свою пачку сигарет, и это был жестокий бросок. Пачка угодила Елене прямо в лицо.
- Во-от как, - протянула Елена, не шелохнувшись, - вот как, мышка может и рассердиться. Ну, а как насчёт зажигалки? Попытайся ещё разок!..
- Ты знаешь, - воскликнула Роза, - ты очень хорошо знаешь, что я не могу уехать и оставить её одну! Это исключено. Мы достаточно поговорили об этом. Нет никого, кто мог бы пожить у неё, пока меня не будет. Я не могу впустить туда чужого человека!
- Хорошо, хорошо, - сказала Елена. O`kay. Все ясно. Она не может держать чужого человека. Она может быть только с тобой! Всё ясно.
Роза поднялась.
- Ну, я пойду, - сказала она, чего-то ожидая...
Елена по-прежнему лежала, глядя в потолок, с незажжённой сигаретой во рту. Где-то в доме играли на пианино, звуки доносились совсем слабо, едва-едва. Там всегда играли по воскресеньям и всегда опереточные мелодии. Она подошла к кровати и щелкнула своей зажигалкой.
- Теперь я пойду, - повторила она.
Елена подняла голову и, опершись на локоть, зажгла сигарету.
- Как хочешь, - ответила она. - Здесь не так уж весело.
Роза спросила:
- Налить тебе?
- Да, спасибо!
Она взяла стакан на кухне. Здесь не было никаких занавесок, никакой мебели, всё было только белым.
Стоя посреди кухни, Роза почувствовала, что её тошнит, у неё появилось чувство нависающей катастрофы. Что-то противное надвигалось на неё, что-то неотвратимое.
"Я не справлюсь с этим... Никому с этим не справиться. Но я ведь ничего не обещала, вообще ничего, ведь это была только игра, просто слова, Елене следовало бы понять, что это несерьезно... Я никуда не поеду! Ни с кем..."
- Что с тобой? - спросила рядом с ней Елена.
- Мне плохо. Меня, кажется, сейчас вырвет!
- Вот раковина, - сказала Елена. - Наклонись... Попробуй! Сунь пальцы в горло. - её сильные руки сжимали лоб Розы, и она повторяла: - Делай так, как я говорю. Пусть тебя вырвет, может, тогда с тобой можно будет поговорить.
Потом она сказала:
- Сядь здесь. Ты боишься меня?
- Я боюсь разочаровать тебя!
- Единственное, чего ты в самом деле боишься, - это того, что ты виновата. Всю свою жизнь во всём виновата ты, и поэтому с тобой никогда не бывает весело. Я не хочу с тобой ехать до тех пор, пока ты думаешь, что должна быть где-то в другом месте. И твоя мама тоже этого не хочет.
Роза ответила:
- Она не знает, каково мне.
- Конечно знает. Она не глупа. Она пытается отпустить тебя на волю, но ты приклеиваешься накрепко и купаешься в собственной совести. Чего ты хочешь?
Роза не ответила.
- Я знаю, сказала Елена. - Охотней всего ты поехала бы со мной вдвоём, и как бы ни беспросветно было бы это путешествие, ты осталась бы довольна, потому что в этом не было бы твоей вины. Не правда ли? Ты была бы спокойна.
- Но ведь так не получается, - прошептала Роза.
- Нет. Так не получится.
Елена ходила взад-вперёд по кухне; в конце концов она остановилась за спиной у Розы и, положив руки ей на плечи, спросила:
- Чего ты больше всего хочешь именно сейчас? Подумай!
- Не знаю!
- Не знаешь. Тогда я скажу тебе, чего ты хочешь. Ты хочешь поехать с мамой на Канарские острова. Там тепло и в меру экзотично. Там есть врачи. И завтра ты пойдёшь и забронируешь места в отеле.
Роза возразила:
- Но самолёт...
- Он садится очень спокойно, она наверняка выдержит. А теперь иди домой! Скажи ей об этом!
Елена увидела, как лицо сидящей перед ней разглаживается от неслыханного облегчения, оно стало почти красивым. Отпрянув, она сказала:
- Не надо благодарности. Ты - мышка. Можешь теперь станцевать немного на столе. Но хотя бы радуйся, пока танцуешь.
- А потом?! - воскликнула Роза. - А что потом?
- Не знаю, - ответила Елена. - Откуда нам знать, как всё сложится у нас?! Некоторые королевы правят очень долго.
Туве Янссон - "ВЕЛИКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ".
Перевод Л.Ю. Брауде.
Елена, лёжа поперёк кровати, потянулась за сигаретами.
- Сначала, - сказала она, - сдадим вещи в камеру хранения. А потом мы свободны. Утро раннее, и, естественно, светит солнце. Тепло! Мы идем куда-нибудь и пьём, не торопясь, кофе. Потом выбираем приятного вида улицу и начинаем искать отель.
- Маленький, - добавила Роза. - А разговаривать с ними в отеле будешь ты. Разговаривает мышка большая.
- Да. Я закажу комнату, на всякий случай только на две ночи, тогда, если захотим, мы сможем переехать в другое место. Потом сходим за нашими чемоданами. Пожалуй, придется поехать в отель на такси.
- А что станем делать потом?
- Купим фрукты. Цветы и кучу фруктов, они почти ничего не стоят.
Роза сказала:
- И чтобы апельсины рвать самим. Мы забыли это сделать вчера, когда ездили в Индию. Вообще-то там было слишком жарко. В следующий раз - мой черед выбирать страну. Выбирать будет маленькая мышка.
Елена зевнула и притянула пепельницу к себе. Затем спросила:
- А когда поедем всерьез?
Роза, не ответив, рассмеялась.
- Нет, смотри на меня. Когда поедем всерьез?
- Когда-нибудь... Времени у нас навалом.
- Ты так думаешь? Тебе уже за тридцать, а ты никуда не ездила. Я хочу, чтобы в своё первое путешествие ты отправилась со мной. Хочу показать тебе города и природ, научить тебя смотреть по-новому и рисковать, справляясь в таких местах, которые ты совсем не знаешь, хочу вселить в тебя жизнь, понимаешь?
- Что ты имеешь в виду: наполнить меня...
далее- Не хочу, чтобы ты была автоматом, который отправляется в свой банк и снова домой к маме, и опять в свой банк и снова домой, и делает и думает только то, что привыкла делать и думать... Ты недостаточно любопытна. Хочу, чтобы ты пробудилась!
Роза лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и ничего не говорила.
Елена продолжала:
- Разумеется, это из-за твоей мамы. Но неужели это катастрофа, если она побудет без тебя один месяц, несколько недель? Подумай...
- Не скандаль со мной, - ответила Роза. - Ты ведь знаешь, что из этого ничего не выйдет. Просто ничего не выйдет, и я тебе это уже говорила!
- O`kay! - сказала Елена. - Ничего не выйдет, говорить об этом нельзя. Запретная тема... - Она включила радио и начала тихонько насвистывать в такт музыке. Роза откинула одеяло и встала.
- Ты что, пойдешь домой?
- Да. Уже двенадцатый час.
Комната Елены была большой и очень пустой, мебель ей не нравилась. На стенах - ничего, вокруг никакого следа всевозможных вещиц, которые постепенно накапливаются в доме, никаких скатёрок и подушечек, одна лишь холодная комната с штабелями книг и кучами бумаг, лежавших большей частью на полу. Телефон стоял также на полу, словно Елена только что переехала.
Вначале Роза восхищалась отпечатком легкой беспечности, отличавшей эту комнату, позднее же это казалось ей своего рода раздражающим кокетством, комната эта выглядела какой-то беззастенчивой. Роза восклицала:
- Но почему ты все кладёшь на пол?! и почему так неаккуратно натягиваешь чулки, что то и дело спускаются петли! Говорила я тебя, что не надо так натягивать чулки, - возмущалась Роза.
- Вызвать такси?
- Нет. Я пойду.
- А я думала, мы попьём чайку. Идет дождь. У маленькой мышки нет дождевика. Надень мой!
- Хорошо и так, я ничего не хочу.
- Тогда до завтра. Придёшь завтра?
- Не знаю, что будет завтра, - ответила Роза. - Я не знаю, что будет завтра, может, я позвоню.
Елена завела свои часы, тёмные волосы упали ей на лицо.
- O`kay, - ответила она, - поступай как знаешь!
Она пришла домой и как можно осторожней открыла дверь... очень медленно, затем вытащила ключ и молча застыла в тёмной прихожей. Однажды она встретила папу на лестнице, он снял ботинки и держал их в руке. Но это ему нисколько не помогло; во всяком случае, он сбил несколько вешалок, он всегда сбивал их, когда пытался не шуметь. Вообще-то он прекрасно знал, что мама не спит.
Они отдали его одежду Армии Спасения. Это было уже давным-давно.
Замок снова щёлкнул. Она уронила плащ на пол, сняла ботинки и беззвучно поставила их на место.
- Роза, милая, - сказала мама. - Я приготовила тебе немного еды на кухне. - Приятно провела время?
- Очень приятно. Но тебе на самом деле не надо было... Я разбудила тебя?
- Нет, нет, абсолютно нет!
Широко раскрытыми глазами Роза смотрела в тёплую темень спальни.
- У тебя, надеюсь, ничего не болит?
- Да нет, мне так хорошо! Я довольно долго читала. Эта Маргарет Миллер замечательна.
Психологична, ну, ты понимаешь... не одни только убийства и розыск преступников... Очень весело! Ты убедишься. Как по-твоему, я смогу почитать ещё что-нибудь из её книг?
- Да, я принесу тебе, - обещала Роза и пошла на кухню.
Она зажгла лампу и посмотрела на бутерброды. Колбаса, сыр джем и еще сигареты.
И ваза с цветами. Она села к столу, охоты читать у неё не было. "Я раздобуду много книг Миллер. В понедельник после работы. Завира я пойду и возьму билеты на этот фильм. Или же я останусь дома на весь вечер. Она не спрашивает, с кем я была, она уже давно не спрашивала. Я устала. Я жутко устала. Мне плохо..." Поставив бутерброды в холодильник, она погасила свет.
Мама молчала, пока дочь раздевалась и ложилась спать, только тогда она как обычно сказала:
- Спокойной ночи, моя любимая!
И Роза ответила:
- Спокойной ночи, дорогая!
Так они говорили друг другу всегда.
Было воскресенье. Мама заплетала свои седые волосы в две маленькие косички, которые закручивала на затылке. Она сидела очень прямо.
Книга была прислонена к кофеварке, а переворачивая страницу, она всякий раз для верности укрепляла её шпилькой. Шпильки она держала, как обычно, во рту, в старом, жестоко изборождённом морщинами рту.
Она никогда не накидывала халата, а сразу же, немного отдохнув от возни с корсетом и чулками, одевалась и заканчивала свой туалет. приводя в порядок волосы.
Роза обычно говорила:
- В молодости мама могла сидеть на своих волосах. И это по-прежнему самое красивое, что я видела.
А Елена отвечала:
- Я знаю. У неё всё - самое красивое, что ты когда-либо видела. Великолепно! Все, то у неё есть и что она делает и говорит - великолепно!
А Роза ответила:
- Ты ревнива! Ты несправедлива! Она делает абсолютно всё, чтобы я чувствовала себя свободной.
- Странно, - протяжно повторяла Елена, - пожалуй, странно, что ты себя свободной не чувствуешь. И это очень огорчительно для нас. Вначале Елена приходила к ним домой, к чаю, на обед. Они могла все втроем пойти в кино, и Елена, взяв маму под руку крепко держала её.
- Я чувствую себя так уверенно, - говорила мама и смеялась. - Ты тащишь меня на буксире, словно настоящий здоровенны мужчина! - А вечером она повторяла: - Как приятно, что у тебя появился такой хороший друг. Надёжный человек, о котором знаешь, чего от него ожидать.
Теперь Елена у них давным-давно не появлялась. Пока мама, уложив волосы, отдыхала, она спросила, словно невзначай, ни к кому не обращаясь, как поживает Елена.
- Хорошо - ответила Роза. - Как раз сейчас она очень занята в газете.
Мама вернулась назад к кровати, завернулась в одеяло и открыла большой географический атлас.
- Милая Роза, - сказала она, - теперь я их снова где-то забыла, думаю, они в ванной.
Роза пошла за её очками, и мама сказала:
- Ты ангел. Мне бы повесить их вокруг шеи на ленте, но это придает такой глупый вид.
И прислонив атлас к коленям, начала читать; сегодня это была Америка.
Вскоре было уже совсем поздно для великого путешествия мамы. Оно было запланировано двадцать лет тому назад, нет, гораздо раньше, с самого начала - в дни раннего детства Розы, когда делались заверения и давались обещания, а детали их, подкрепляемые пылкими объятиями, обсуждались в детской. "Я возьму тебя с собой, украду тебя у папы, мы поедем в джунгли или на Средиземное море... Я построю тебе замок, где ты станешь королевой". И они рассказывали друг другу, каким будет этот замок и снаружи, и внутри, они по очереди собирались оформить каждую комнату, но тронный зал обставляли вместе.
Время от времени вопрос о путешествии поднимался снова. Меж тем годы шли, но ведь столько всего так никогда и не сбывается! А кроме того, ведь был еще папа.
Роза, стоявшая у окна, не оборачиваясь, спросила:
Куда бы ты поехала, если бы могла выбирать?
- Возможно, в Гафсу.
- В Гафсу? А где она находится?
- В Северной Африке. Место, которое называется Гафса.
- Но, милая мама, почему именно туда?
Мама засмеялась своим собственным таинственным смехом, который, скорее всего, напоминал лишь забавное хихиканье.
- Гафса звучит приятно на слух, а точно - сама не знаю. Просто пришло мне в голову!
- Но ты в самом деле хочешь поехать туда?
- Незачем делать такой печальный вид, - ответила мама, - мне не нужно никуда ехать.
- Но ты, верно, думаешь, что это все же было бы интересно.
Конечно. Конечно, это было бы интересно. Роза сжала губы. Она не видела ни безлюдную воскресную улицу, ни их комнату. Она видела лишь то суматошное время, когда мама внезапно не пожелала больше распоряжаться и брать на себя ответственность.
Казалось, будто все на свете пошло ко дну, не за что держаться. Мама просто отступила; она не хотела ни принимать решения, ни давать советы, а если ее к этому вынуждали, сжимала губы и выходила из комнаты.
- Тебе лучше знать, - говорила она.
Или:
- Этого не знаешь наверняка...
Или вообще, ничего не говоря, меняла тему разговора. Это было похоже на неё.
- Это пугает меня, - однажды вечером сказала Роза, а Елена, пожав плечами, ответила:
- Естественно. Ясно, ты напугана. Она всю жизнь только и говорила вам, что вы должны делать, и любить, и хотеть, и устраивала всё для вас так, что вы ни шага самостоятельно ступить не могли, ни одна собственная мысль вам в голову не приходила. А потом вдруг она становится старой, а твой папа умирает. И она выпускает бразды правления из рук. Ты что не понимаешь? А теперь - твой черед. Это своего рода смена караула, и она абсолютна права. Такое случается всё время, это неизбежно.
Она какое-то время разглядывала узенькое, неопределенное лицо Розы с боязливым ртом, а потом грубо подытожила:
- Попытайся уяснить себе, что твоя королева больше на в силах править, - и более мягко добавила: - Поди сюда! Нечего вешать нос, я хочу, чтобы ты была свободна и держала нос по ветру. Хоть ненадолго забудь её.
И Роза, отпрянув отрезала:
- Теперь, верно, королевой должна стать ты, не так ли, а?
- Боже мой! - произнесла Елена. - Эти старые дочки со своими маменьками. Никогда мне от них не отделаться. Это безнадежно.
Роза заплакала, и её утешили.
Она очень боялась, когда Елена впервые пришла к ним. Но с самого начала всё шло хорошо, Елена сумела сделать маму весёлой, даже игривой, ей удалось заставить её рассказывать о своей жизни совершенно по-новому. Все вместе они много смеялись. Роза хохотала, она дух перевести не могла от колоссального облегчения и благодарности. Да и потом, когда Елена приходила, мама продолжала вспоминать о давным-давно минувших событиях, но вовсе не о тех историях, которые её дочь слышала столько раз.
То, что она рассказывала, внезапно обрело краски, все её встречи и странствия, её разочарования и удачи в работе и любви стали убедительными и очень живыми. Это Елена придала им жизнь,
Елена, что нашла подход к маме, развлекая её с несколько небрежно улыбкой, означавшей взаимное понимание. Елена была волшебницей, умевшей извлекать что угодно из своей шляпы. Если только хотела. Но теперь она убрала свою шляпу на полку и больше не приходила.
- Лучше мне держаться подальше, - сказала Елена. - Что она, собственно говоря, знает?
- Ничего. Она ничего не знает о подобных вещах. Но она разочарована тем, что ты больше не приходишь.
Елена, пожав плечами, ответила, что весь её запас исчерпан, и она не любит повторяться. А когда она была у них в последний раз, всё получилось как-то нелепо. Роза знала, что произошло.
Они сидели на диване и смотрели телевизор, а когда экран погас, продолжали сидеть рядом друг с другом. И внезапно тишина стала чересчур напряженной. Ничего общего с передачей она не имела, то был совершенно безликий репортаж о болотных птицах.
Елена выпрямилась, а её рука за маминой спиной ощупью искала руку Розы. Роза отпрянула. Тогда Елена положила руку на мамино плечо.
- Птицы, - медленно сказала она, - огромное болото, куда никто не приходит, миля за милей вода, и тростник, и птицы, о которых мы ничего не знаем и которые ничего общего с нами не имеют. Разве это не странно?!
Мама сидела очень тихо. Потом поднялась и сказала:
- Знаешь, ты какая-то наэлектризованная. Руки у тебя - электрические. И засмеялась на свой лад - захихикала. Роза, почувствовав, что покраснела, разглядывала их обеих: Елену, откинувшуюся с улыбкой на спинку дивана, и маму, которая, стоя, смотрела на Елену через плечо. Собственно говоря, ничего не произошло, вообще ничего, лишь взаимный интерес стал слишком сильным и напряженным... Елена сразу же после этого ушла.
"Я должна подарить маме это путешествие. Я должна спешить, вскоре времени на это не будет. Я должна найти одно единственное место, самое лучшее место, вселяющее как покой, так и восхищение, место, достаточно далекое, чтобы быть настоящим путешествием, но не слишком отдаленное, на случай, если она заболеет. Мне надо вовремя забронировать отели и попытаться получить отпуск в банке. Там не должно быть слишком жарко, надо разузнать про климат. Ехать поездом очень напряжённо, самолёт опасен для старых людей, у них может быть плохо с сердцем при посадке. Если посадка будет слишком жёсткая..."
- Елена, ты бывала в таком месте, которое называется Гафса?
- Боже упаси! Что это за место? Она хочет туда?
- Она и сама не знает... Она что-то сказала о каком-то месте в Северной Африке, которое называется Гафса.
- Бедная маленькая мышка, - пожалела Розу Елена, - неужели ты ждёшь, чтоб я спланировала ваш путешествие? Я, наверное, испугаю тебя? Я просила стипендию на поездку и теперь, похоже, получу её.
Она, не отрывая взгляда, смотрела на Розу, и наконец произнесла:
- Твоё лицо сжимается. Ничто не может сделать его таким маленьким и серым, как необходимость выбирать и принимать решения.
- Но у нас ведь есть время, масса времени, - пробормотала Роза.
Елена ответила:
- Не будь так уверена... Затем она легко и беззаботно заговорила о совершенно других вещах, она как бы спряталась от опасности и отрешилась от неё, передав своей подруге.
Странный подарок!
В тот день, в весенне-зимнее воскресенье, мама читала лёжа, как бы путешествуя вдоль берега Южной Америки.
- Флориана полис, - читала она. - Рио-Гранде, Сан-Педро, Монтевидео. Там течёт река Рио де Плата... Сант-Антонио... - она шептала эти названия.
- Послушай-ка, - сказала Роза. - Что ты знаешь об этих местах? Ничего! Вообще ничего! Неужели у тебя нет ни малейшего желания почитать о них, узнать побольше? Почему ты никогда не читаешь описания путешествий? Всё время тратишь лишь на книги о всяких убийствах.
В голосе её звучала злоба, и она сама слышала это.
- Право, не знаю, - ответила мама. - Там такие красивые названия... Возможно, мне нравится лишь думать о том, как выглядят эти места... И ещё книги об убийствах... Знаешь, они так успокаивают. И мне интересно, когда я пытаюсь вычислить убийцу, прежде, чем сам автор раскроет свои карты.
- Хихикнув, она добавила: - Правда, иногда я заглядываю в конец книги. Невероятно, сколько хлопот они причиняют себе, чтобы одурачить читателя. Большей частью очень интересно. Но я знаю, куда я хочу. В Гафсу можно было бы поехать.
И словно вздымающее свои волны море, нахлынула на неё любовь к маме, совершенно беспомощной. Она сказала.
- Мы поедем! Поедем куда-нибудь! Поедем сейчас! Но ты теперь абсолютно уверена, что хочешь именно в Гафсу?
Мама сняла очки и улыбнулась.
- Роза, - сказала она, - ты не должна так печалиться. Иди сюда! Тебя бросили в одну-одинёшеньку в лесу?
Они разыграли свою обычную игру. Она как можно ближе прижалась лицом к маминой шее.
- Да, меня бросили в лесу.
- А кто-то найдёт тебя?
- Да, кто-то найдёт меня.
И всё время мамины руки ласкали её затылок. Внезапно прикосновения этих рук стали невыносимы, вспыхнув, она вырвалась, но не произнесла ни слова. Мама снова взяла географический атлас и слегка повернулась к стене.
В два часа дня они поели: на обед была воскресная курица с овощами.
Она опустилась к телефонной будке и позвонила.
- Можно прийти?
- Ну, приходи! Только предупреждаю, я не в настроении. Ты знаешь, я ненавижу воскресенья! Каждый раз, когда Роза входила в эту голую серьёзную комнату, её била дрожь ожидания, беспокойства, казалось, она рискнула ступить на ничейную землю, где можно ожидать чего угодно. В комнате никого не было.
- Привет! - поздоровалась Елена, стоя в дверях кухни, в пуках она держала два стакана. - По-моему, спиртное понадобится. Почему ты в плаще? Тебе холодно?
- Здесь чуточку холодно. Я сниму его позднее. - Роза взяла стакан и села.
- Ну, маленькая мышка подумала?
- О чём ты?
- О, ни о чём, - ответила Елена. - За великое путешествие!
Роза выпила, не произнеся ни слова.
- Когда ты так сидишь, - продолжала Елена, - на самом краю стула и в плаще, ты похожа на пассажирку или даже багаж на железнодорожной станции. Когда отходит поезд? Или вы летите?
Она кинулась на кровать и закрыла глаза.
- Воскресенья, - сказала она. - Ненавижу их. Есть у тебя сигареты?
Роза бросила свою пачку сигарет, и это был жестокий бросок. Пачка угодила Елене прямо в лицо.
- Во-от как, - протянула Елена, не шелохнувшись, - вот как, мышка может и рассердиться. Ну, а как насчёт зажигалки? Попытайся ещё разок!..
- Ты знаешь, - воскликнула Роза, - ты очень хорошо знаешь, что я не могу уехать и оставить её одну! Это исключено. Мы достаточно поговорили об этом. Нет никого, кто мог бы пожить у неё, пока меня не будет. Я не могу впустить туда чужого человека!
- Хорошо, хорошо, - сказала Елена. O`kay. Все ясно. Она не может держать чужого человека. Она может быть только с тобой! Всё ясно.
Роза поднялась.
- Ну, я пойду, - сказала она, чего-то ожидая...
Елена по-прежнему лежала, глядя в потолок, с незажжённой сигаретой во рту. Где-то в доме играли на пианино, звуки доносились совсем слабо, едва-едва. Там всегда играли по воскресеньям и всегда опереточные мелодии. Она подошла к кровати и щелкнула своей зажигалкой.
- Теперь я пойду, - повторила она.
Елена подняла голову и, опершись на локоть, зажгла сигарету.
- Как хочешь, - ответила она. - Здесь не так уж весело.
Роза спросила:
- Налить тебе?
- Да, спасибо!
Она взяла стакан на кухне. Здесь не было никаких занавесок, никакой мебели, всё было только белым.
Стоя посреди кухни, Роза почувствовала, что её тошнит, у неё появилось чувство нависающей катастрофы. Что-то противное надвигалось на неё, что-то неотвратимое.
"Я не справлюсь с этим... Никому с этим не справиться. Но я ведь ничего не обещала, вообще ничего, ведь это была только игра, просто слова, Елене следовало бы понять, что это несерьезно... Я никуда не поеду! Ни с кем..."
- Что с тобой? - спросила рядом с ней Елена.
- Мне плохо. Меня, кажется, сейчас вырвет!
- Вот раковина, - сказала Елена. - Наклонись... Попробуй! Сунь пальцы в горло. - её сильные руки сжимали лоб Розы, и она повторяла: - Делай так, как я говорю. Пусть тебя вырвет, может, тогда с тобой можно будет поговорить.
Потом она сказала:
- Сядь здесь. Ты боишься меня?
- Я боюсь разочаровать тебя!
- Единственное, чего ты в самом деле боишься, - это того, что ты виновата. Всю свою жизнь во всём виновата ты, и поэтому с тобой никогда не бывает весело. Я не хочу с тобой ехать до тех пор, пока ты думаешь, что должна быть где-то в другом месте. И твоя мама тоже этого не хочет.
Роза ответила:
- Она не знает, каково мне.
- Конечно знает. Она не глупа. Она пытается отпустить тебя на волю, но ты приклеиваешься накрепко и купаешься в собственной совести. Чего ты хочешь?
Роза не ответила.
- Я знаю, сказала Елена. - Охотней всего ты поехала бы со мной вдвоём, и как бы ни беспросветно было бы это путешествие, ты осталась бы довольна, потому что в этом не было бы твоей вины. Не правда ли? Ты была бы спокойна.
- Но ведь так не получается, - прошептала Роза.
- Нет. Так не получится.
Елена ходила взад-вперёд по кухне; в конце концов она остановилась за спиной у Розы и, положив руки ей на плечи, спросила:
- Чего ты больше всего хочешь именно сейчас? Подумай!
- Не знаю!
- Не знаешь. Тогда я скажу тебе, чего ты хочешь. Ты хочешь поехать с мамой на Канарские острова. Там тепло и в меру экзотично. Там есть врачи. И завтра ты пойдёшь и забронируешь места в отеле.
Роза возразила:
- Но самолёт...
- Он садится очень спокойно, она наверняка выдержит. А теперь иди домой! Скажи ей об этом!
Елена увидела, как лицо сидящей перед ней разглаживается от неслыханного облегчения, оно стало почти красивым. Отпрянув, она сказала:
- Не надо благодарности. Ты - мышка. Можешь теперь станцевать немного на столе. Но хотя бы радуйся, пока танцуешь.
- А потом?! - воскликнула Роза. - А что потом?
- Не знаю, - ответила Елена. - Откуда нам знать, как всё сложится у нас?! Некоторые королевы правят очень долго.
Туве Янссон - "ВЕЛИКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ".
Перевод Л.Ю. Брауде.
@темы: Литература